Видео
Поиск
Лидер европейской дипломатии заявил, что после Афганистана ЕС, как никогда, нуждается в создании собственной оборонной системы и добавил, что к октябрю-ноябрю должна быть представлена европейская концепция безопасности «Стратегический компас». В унисон Боррелю прозвучали и фразы министров обороны ФРГ, Испании и главы правительства Польши.
Начальница немецкого оборонного ведомства Аннет Крамп-Карренбауэр заявила: «Мы, европейцы, не оказали почти никакого сопротивления решению США о выводе войск ввиду нехватки собственной дееспособности». И добавила: «Афганистан — это горький конец, это тяжёлое поражение. В этой связи ЕС должен стать независимее, иметь возможность действовать более самостоятельно. От этой способности будет зависеть доверие к нам». Её испанская коллега Маргарита Роблес отметила, что кампания в Афганистане стала «тяжёлым уроком» для Европы, который «должен учитываться во всех других миссиях». Их поддержал и польский премьер-министр Тадеуш Моравецкий: «Я сторонник того, чтобы Европа была сильна с военной точки зрения, чтобы у нас были возможности для сдерживания».
Разговоры о необходимости создания единых вооружённых сил Евросоюза ведутся с рубежа XX-XXI веков. В 1999 году была принята концепция Общей политики безопасности и обороны (The Common Security and Defence Policy (CSDP)), которая в совокупности с концепцией Общей внешней политики и политики безопасности (Common Foreign and Security Policy, CFSP)) определяет основные векторы и приоритеты совместной оборонной политики ЕС. В современном виде их зафиксировал Лиссабонский договор, подписанный в декабре 1999 года, а именно его статьи 42-46. По этому документу была введена должность Высокого представителя Союза по иностранным делам и политике безопасности (High Representative of the Union for Foreign Affairs and Security Policy), а также созданы структуры в рамках CSDP: Генеральный директорат, Военный штаб, Военный комитет и четыре агентства, включая оборонное.
Однако намеченные в статьях 42-46 цели по военной интеграции остаются, в основном на бумаге. И до создания реальных военных структур с серьёзными полномочиями дело не доходит. На практике Брюссель ограничивается лишь миротворческими миссиями ЕС. «Боевые группы Евросоюза» созданы так и не были, а Европейский корпус, жандармерия, командование воздушного транспорта и Морские силы Европы являются межправительственными объединениями вне структур Европейского союза.
Почему планы так и остаются планами
Основными причинами, по которым европейские вооружённые силы остаются лишь в планах, являются.
1. Противодействие со стороны США. Вашингтон не заинтересован ни в создании сильных армий в европейских странах, ни тем более в их объединении — по очень простой причине: нежелание терять политический, экономический и военный контроль над европейскими странами. Формула: ядерное оружие — сильный спецназ — передовая техника, которую исповедуют армии Великобритании и Франции после Второй мировой войны, вполне устраивают Вашингтон.
Брекзит окончательно сделал невозможным участие Лондона в военной евроинтгерации сильнейшей европейской армии и только отдалил перспективы европейских вооружённых сил. Франция, про чью армию гиперболически шутят, что она может уместиться на стадионе Сен-Дени, не способна самостоятельно участвовать в длительных масштабных вооружённых конфликтах. Что в очередной раз подчеркнули авторы опубликованного на прошлой неделе доклада влиятельного аналитического центра RAND. В документе обосновывается невозможность Франции противостоять России в полномасштабном конфликте.
Другие крупные страны Западной Европы: Италия, ФРГ, Испания придерживаются той же формулы вооружённых сил — только без ядерного оружия. В этих условиях второй по силе армией НАТО стала турецкая, но Турция в ЕС едва ли войдёт даже в отдалённом будущем (а скорее всего не войдёт никогда).
2. Нежелание европейских стран увеличивать расходы на оборону. Европейские страны никак не могут достигнуть согласованных в 2006 году расходов на оборону в 2% от своего ВВП на нужды НАТО. Эту проблему актуализировала предыдущая администрация Белого дома, особенно жёсткой критике подвергалась Германия, которая тратит на содержание натовских структур лишь 1,42% от своего ВВП. И это на фоне рекордного увеличения бюджета Бундесвера в последние годы. Трамп говорил прямо: европейцы должны платить США за свою безопасность.
И хотя администрация Байдена старается не педалировать эту тему, факт остаётся фактом — вышеупомянутому критерию оборонных расходов соответствуют лишь 11 из 30 стран Североатлантического альянса. Усугубляет проблему то, что крупнейшие страны ЕС являются и главными его спонсорами, донорами бедных стран — таких как Польша, Прибалтика, Румыния, Болгария. И поднимают вопросы — почему они должны платить ещё и за НАТО. Разумеется, перспектива содержать ещё Вооружённые силы Евросоюза их совсем не устраивает — поскольку понятно, что при любых вариантах европейской военной интеграции Североатлантический альянс и решающая роль в нём Соединённых Штатов никуда не денутся.
3. Лоббистские усилия членов европейских структур НАТО, которые не желают терять ни власти, ни влияния. Это касается и Союзных командований, и бюрократических структур в Брюсселе. Военные также часть указывают на недопустимость ослаблять натовские структуры в угоду еэсовским планам по собственной армейской интеграции.
4. Культ пацифизма, антимилитаризма, ЛГБТ-образа жизни, «зелёной энергетики» в ущерб ценностям мужества, доблести, патриотизма в Европейском союзе. Европейского обывателя достаточно трудно убедить в необходимости того или иного участия в обороне страны. Поэтому и численность армий стран ЕС и степень их пригодности для серьёзных конфликтов остаются низкими. И есть все основания полагать (это подтверждается операциями в Ираке и Афганистане), что толку от бельгийских и голландских солдат (не говоря уже о каких-нибудь прибалтийских) в полномасштабных сражениях будет столько же, сколько было от них во Второй мировой войне.
5. Отсюда и недостаточное внимание и уважение к своим армиям в странах ЕС. Что неизбежно ведёт к хаосу, нарушению дисциплины, и это особенно рельефно проявляется в «миссиях» европейских военнослужащих в Прибалтике. После которых начинаются, например, разговоры о необходимости расформирования спецназа Бундесвера — Kommando Spezialkräfte (KSK) — который, как считает немецкое Минобороны, попал под влияние правых экстремистов. Или о серьёзной проверке с возможными оргвыводами, которая ждёт военную контрразведку ФРГ (MAD, Militärische Abschirmdienst).
В такой ситуации ни одна крупная операция НАТО по-прежнему не может обойтись без решающего участия США. Стратегию Североатлантического альянса определяют Военный комитет и Комитет оборонного планирования НАТО под строжайшим контролем США, какие бы посты в натовских структурах ни занимали европейцы. И хотя позорное бегство американской армии из Кабула и общий крах афганской операции никак не укрепляют авторитет США в Западной Европе, учитывая вышеупомянутые факторы, до создания сколь-нибудь значимых объединённых вооружённых сил Европейского союза ещё далеко. И тем не менее усиливающиеся разговоры в ЕС на эту тему не могут не тревожить Вашингтон и не свидетельствовать об определённой напряжённости в отношениях США и Евросоюза.
